Будаг — мой современник - Али Кара оглы Велиев

При въезде в село мы не услышали обычного шума и музыки, возвещающего, что в селе свадьба.

— Наверно, твой Керим такой же праведник, как и ты, и женится по-новому — без музыки и танцев! Надеюсь, гостей хоть угощают на этой свадьбе! Как думаешь?

Я думал, как бы получше ответить Джабиру, но окрестные собаки с яростью набросились на нас. На лай из крайнего дома вышел Керим и отогнал собак.

Мы спешились. Керим крепко обнял меня и расцеловал, — мы не виделись больше года. Джабир поздоровался с хозяином довольно сдержанно.

— Что было, то прошло, — сказал я, глядя на них.

Керим молча взял поводья наших лошадей и отвел в конюшню, а когда вернулся, то как ни в чем не бывало обратился к Джабиру:

— Как тебе наши места?

— Красиво, но только почему не слышно музыки?

— Не знаю, что сказать. Я не совсем уверен, будет ли повод обращаться к музыкантам…

— Слушай, говори понятней! Ты приглашал на свадьбу?

— Понимаете, отец невесты будто и не слышал никогда о Советской власти. Знаете, что он потребовал от меня, когда я пришел к нему?!

— Наверно, поинтересовался, куда ты поведешь невесту: к молле или в загс.

— Если бы только это! Он потребовал, чтобы я, по обычаю, принес калым: трех баранов, пять пудов муки, два пуда риса, пуд сахара, килограмм чая, полпуда масла и восемь отрезов ткани, а иначе не отдаст дочь за меня. Да еще все расходы на музыкантов из моего кармана! А в кармане как всегда пусто. Я до сих пор не знаю, что будет. Отец невесты такой упрямый!..

Джабир разглядывал дом старшей сестры Керима — Гюльсум. Дымовое отверстие в потолке и очаг посреди комнаты привели его в уныние. Чтобы ему не пришлось задавать лишних вопросов, я сразу же сказал:

— Это дом старшей сестры, а у самого Керима вообще ничего нет.

Керим поправил меня:

— Как ничего нет? У меня каждый месяц зарплата. Ведь я сейчас работаю в Шушинском городском комитете партии, но в любой день меня могут куда-нибудь перевести, поэтому я пока живу в общежитии.

— Радуйся, что ничего нет! Легче будет переезжать! — пошутил Джабир.

Керим ответил просто:

— Я рад, что ты это понял, Джабир.

— Надо что-то предпринять, — сказал я. — Прежде всего надо договориться с музыкантами. На собраниях мы бываем каждый день, а вот на свадьбах выпадает бывать раз в году.

Наши слова услышал муж старшей сестры Керима и сразу откликнулся:

— С музыкантами я сам договорюсь. — И тут же ушел.

— А к отцу невесты пойду я! — неожиданно вмешался Джабир. — Пусть кто-нибудь из детей твоей сестры проводит меня.

Джабир ушел, и я сказал Кериму, что рад их сближению.

— Каков был день, покажет вечер, — ответил Керим.

* * *

Голос зурны дал знать всем в округе, что свадебные торжества начались. При первых звуках на лице Керима появилась улыбка, которая не сходила до того самого момента, пока мы не сели на оседланных коней, чтобы покинуть Зарыслы.

Керим был моложе нас с Джабиром — и вот женился… Не знаю, что и как говорил Джабир отцу невесты, но свадьба игралась по-новому: без калыма и моллы.

Веселье длилось всю ночь и весь следующий день. Нам пришлась по душе жена Керима, которая не смела поднять глаз на гостей.

— А когда у тебя будет свадьба, брат? — спросил Керим, провожая нас.

— Пока твой брат запутался, — ответил за меня Джабир, — не знает, на ком остановить свой выбор!

Он говорил правду, но Керим не придал его словам никакого значения и обратился к нему самому:

— А ты, Джабир, нашел для себя подругу жизни?

Джабир показал на меня.

— Только после него. Пусть он покажет пример!

— Не забудьте и меня пригласить!

— Будь спокоен! Если этот брат не пригласит, — Джабир указал на меня, — то не забудет второй! — И он ткнул себя пальцем в грудь.

— Да буду я жертвой обоих своих братьев! — торжественно заключил Керим, благодарно глядя на Джабира.

— Наш Керим искренний парень! — поглаживая пальцами усы, сказал мне Джабир.

— А Будаг не каждого человека примет себе в братья! — ответил я.

«ВТОРАЯ РЕВОЛЮЦИЯ»

По дороге в Лачин я рассказал Джабиру о своих надеждах на «вторую революцию». Теперь, когда я был полноправным членом партии, я еще больше уверился в ее необходимости.

Джабир с удивлением смотрел на меня.

— Будаг, только не обижайся, ты все больше меня поражаешь. В тебе смешались граничащая с глупостью наивность и непримиримость к врагам нашего дела.

— Жаль, что я с тобой посоветовался. — От обиды я разволновался. — Выходит, и в тебе я ошибся!

Джабир обрушился на меня:

— Понимаешь, в чем дело: бывших беков не месили из одного теста, среди них ведь есть и достойные люди, прекрасные коммунисты и честные работники. Ну что из того, если кто-то из местных руководителей внук или сын карабахского или еще какого бека. Если он честно служит нашему делу, то и вспоминать не надо о его происхождении! Если же проходимец и вор, тогда надо судить за махинации и воровство. Только так! А не за его близких и дальних родственников.

— Все они хороши до поры до времени. А как только получают какую-нибудь власть в руки, тотчас тянут за собой своих родичей и знакомых из тех же бекских семей!

— Нельзя всех разом охаивать! Лучше не дойти, чем зайти слишком далеко!

— Ты зря боишься, Джабир. Прошло уже пять лет со дня установления Советской власти в Азербайджане, а нами все так же управляют беки, словно и не было революции. Нет, Джабир! Нужно разом покончить со всем бекским сословием! Я иногда уснуть не могу — все думаю об этом. Нужна «вторая революция»! Нужна!

— Неужели ты думаешь, Будаг, что только тебя волнует этот вопрос? Наверняка есть люди, сидящие повыше нас, которые задавались этим же вопросом и знают, как ответить на него.

— В ближайшее время начнутся выборы в местные Советы. Попомни мое слово: снова в начальство выдвинут тех же самых беков! По-моему, нужно уже сейчас начать против них агитацию, чтобы потом не бить себя по голове.

— Будаг, ну будем мы с тобой в нашей волости агитировать людей, а в другой не будут, что с этого? Все равно изберут их!

— Надо рассказать людям, что беки захватывают руководящие посты, чтобы всюду насаждать своих родственников, тогда крестьяне не будут голосовать за них.

— Превратимся с тобой в дервишей, странствующих монахов, и будем ходить из деревни